Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - Страница 5

К оглавлению

5

Вот же люди! – невольно вырвалось у меня, когда после третьего перечитывания письма я понял, что за мишурой красивых слов в нем не скрывается ни слова по делу… Это был классический "хлюст". Стало ясно, что через Фока мне это дело не решить, и, уже наученный горьким опытом, я тут же принялся писать письмо Стесселю, в надежде, что тот не сможет уклониться от собственного обещания. Однако тот указал, что за эти работы отвечает Фок, и согласно его докладам они продвигаются со всей возможной поспешностью!

Сказать, что в тот вечер я был в ярости – это значит ничего не сказать… Каюсь, из-за такого состояния, как я позже заметил, меня некоторое время старались обходить стороной даже флаг-офицеры. Однако на другой день у меня получилось устроить встречу с генералом Кондратенко, у которого удалось, наконец, узнать где и сколько наших орудий находится, и даже устно согласовать примерный график их демонтажа и возвращения людей на корабли.

У Стесселя же меня вновь ждало глубокое разочарование – вердикт коменданта укрепрайона был однозначен: "Кондратенко слишком занят организацией обороны, чтобы его отвлекать, согласуйте все ваши дела с Фоком!". Единственным, чего мне удалось добиться в тот день, было разрешение выехать вместе с Фоком на первую из согласованных с Кондратенко батарей (это была батарея номер 16) для определения нужной в этом деле помощи флота по месту. Лично уведомив Фока о распоряжении Стесселя, я направился на "Баян", где стал готовиться к завтрашней встрече по своему собственному плану.

На следующее утро батарея 16 встречала сразу меня, Фока, и прибывшего сюда же (по моей просьбе) с инспекцией генерала Кондратенко. И именно здесь, у направленных в сторону моря орудий, состоялся основной разговор с генералом Фоком:

– Александр Викторович, нам совершенно необходимы эти орудия, и как можно скорее. Какие именно вопросы необходимо решить, чтобы передать их на корабли?

После примерно полуторачасового обсуждения всего, что требовалось для перевозки орудий и возвращения людей, я настоял, чтобы результаты совещания были занесены в протокол и тут же подписаны.

И не скрою, что мне доставило огромное удовольствие видеть реакцию обоих генералов, когда я, отослав посыльного к главному артиллеристу с "Баяна", поблагодарил их за проделанную работу и предложил "пойти пообедать, пока орудия грузятся". В этот момент на дороге как раз показалась колонна бравых моряков-баянцев, еще с вечера запасшихся в порту всем необходимым, и с самого утра ждавших за соседним холмом только приказа начинать…

Сухопутные артиллеристы просто диву давались как быстро и споро моряки разобрали пушки и лафеты. Всё на протяжении часа было погружено на подъехавшие подводы и морские шестидюймовки отправились в порт.

Фок поскрипывал зубами, но ничего возразить не посмел. Этот раунд мы выиграли. Но сколько таких ещё предстояло…


...

Из воспоминаний лейтенанта В.К. Де Ливрона 2-го, старшего артиллерийского офицера крейсера "Баян"

…Перед прорывом мы не только возвращали на свои места снятые ранее орудия, но и получили разрешение адмирала, при условии, что мы не задержим выход отряда, довооружиться по образцу владивостокских крейсеров, установив над центральным казематом четыре дополнительных шестидюймовых пушки на месте бывших семидесятипятимиллиметровок. Для этих орудий на заводе должны были изготовить легкие противоосколочные казематы, которые для ускорения работ было решено ставить на борт в уже готовом виде при помощи крана.

Чтобы успеть к назначенному сроку, всю следующую неделю ремонт шел день и ночь напролет. А ведь любой современный корабль весь собран на сотнях тысяч стальных заклепок! И малейшая переделка его конструкции – это чадящие переносные жаровни с раскаленными докрасна заклепками и наносимые от всей души удары кувалд, – сначала – чтобы срубить головку старой заклепки, затем – чтобы выбить ее из отверстия, а после – чтобы расклепать новую. Надо ли говорить, что слышать и ощущать всем телом далеко разносящиеся по металлическому корпусу удары – было не самым приятным времяпрепровождением, особенно по ночам. Так что через несколько дней весь экипаж был готов идти хоть на прорыв, хоть на сухопутный фронт, лишь бы только ремонт на казематах поскорее завершился.

К концу недели все штатные шестидюймовые орудия и семидесятипятимиллиметровые пушки в оконечностях заняли свои места, и были уже приготовлены на берегу временные казематы. Но в самый последний момент выяснилось, что орудий для нашего довооружения нет: три нещадно использовавшиеся шестидюймовки расстреляны до опасного состояния, а у одной буквально за день до передачи обратно на флот оторвался ствол…

Помню, когда я об этом узнал, у меня целый день в голове крутилась только одна мысль "ну где же взять пушки?" С нею же я и провалился в первый за долгое время не прерываемый непрекращающимся ударами кувалд сон…

… в каком-то туманном мареве многотонное орудие зависло между небом и землей на грузовой стреле.

– Майна! – незнакомый мне дюжий мичман, уверенно руководящий процессом, махнул рукой – и груз стал медленно опускаться на палубу какой-то обтрепанной баржи.

И тут я осознал: "они же забирают МОИ пушки!" Мгновенно оказавшись рядом с кондуктором я попытался его остановить, но тот даже не стал отвлекаться, сказав только:

– Ваше благородие, вам, здесь еще не место… И вообще, вы в накладной не расписались! – и сунул мне в руки какую-то бумагу. Выведенный калиграфическим почерком документ гласил:

5